Хаос

(греч. chaos, от корня cha-, отсюда chaino, chasco - "зеваю", "разеваю"; Х. поэтому означает прежде всего "зев, зевание, зияние, разверстое пространство, пустое протяжение") -

у большинства древних философов: изначальное, беспорядочное и бесформенное состояние мира. Согласно Гесиоду, Х. располагается среди первопотенций наряду с Геей, тартаром и Эросом; им даётся одновременно и физическое (Х. как бесконечное пустое мировое пространство), и мифологическое понимание Х. (он порождает из себя Эреб - олицетворение вечного мрака и Никту - олицетворение ночи). У схолиатов Х. мыслится то как вода (с фантастической этимологией от cheo - "лью, разливаю"), то как разлитой воздух, то по-платоновски как место разделения и расчленения стихий. Из досократиков Акусилай и Ферекид считали Х. началом всякого бытия. При этом Ферекид отождествлял Х. с водой, т.е. заполненным пространством. Ни Гомер, ни Пиндар, ни Эсхил, ни Софокл ни разу не употребляют этот термин. У Еврипида Х. является пространством между Небом и Землёй, а Проб, который приводит этот фрагмент из Еврипида, считает Х. воздухом, заполняющим место между Небом и Землёй. Таким образом, к концу классического периода в Греции существуют две концепции Х., исходящие из гесиодовской. Одна выдвигает на первый план понятие Х. как физического пространства, пустого или чем-нибудь наполненного; а другая (напр., у Аристофана) понимает Х. как нечто живое и животворное, как основу мировой жизни.

Первая концепция углубляется Аристотелем и ещё больше - Платоном. Аристотель понимает Х. Гесиода просто как физическое место, где находятся те или иные физические тела. Платон же, по свидетельству гесиодовского схолиаста, под Х. понимал свою "всеприемлющую природу", т.е. то, что обычно называется у Платона материей. Это - то невидимое и неосязаемое, лишённое всяких физических качеств начало, которое получает после исключения из физического тела всех его реальных свойств, то, что нельзя даже назвать каким-нибудь именем, ибо всякое имя предмета всегда приписывает ему то или иное свойство. Это - чистая материя, самый факт существования тела, не зависимый ни от каких его реальных свойств. Х. - не какое-нибудь тело, но принцип непрерывного становления тела.

Ряд авторов (стоики) считал Х. водой, первоэлементом, но при этом вода путём сгущения или разрежения превращается в разные тела, так что сам по себе Х. есть расчленение и разделение на элементы. Ср. у Манилия: "Хаос некогда расчленил смешанные первоначала вещей при их возникновении".

Понимание Х. как бесконечной протяжённости, причём не относительно пространства, как обычно, а времени, встречается у Марка Аврелия. Х. мыслится как некоего рода вечность.

Далее Х. понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом виде находился во всех тех учениях, которые вообще понимали Х. как принцип становления.

Но у Овидия его мироздание прямо начинается с Х. вещей и сам Х. трактуется как "нерасчленённая и грубая глыба", хотя уже с животворными функциями.

Античная мысль вообще двигалась в направлении тех формул, которые можно было бы привлечь для характеристики Х. как принципа становления. Стали замечать, что в Х. содержится своего рода единство противоположностей: Х. всё раскрывает и всё развёртываёт, всему даёт возможность выйти наружу; но в то же время, он и всё поглощает, всё нивелирует, всё прячет вовнутрь. У Овидия имеется образ Х. в виде двуликого Януса, выступающего как творческое начало.

Античная концепция Х. выдвигала на первый план творческий и животворный момент этого понятия. У орфиков Х. оказался в самом близком отношении к яйцу мировому, породившему из себя весь мир. Интересно рассуждение у Климента Римского ("Беседы", VI, 3-4), излагающего эти древние учения: "Орфей уподобляет Хаос яйцу. Ведь в яйце - слияние первых элементов. Гесиод предположительно называет Хаосом то, что Орфей называет порождённым яйцом, выброшенным из безграничности материи". Климент Римский пишет о первоначальном беспорядочном состоянии материи, которое постепенно превратилось в этот Х.-яйцо, а отсюда появляются и все реальные формы мира. Симпликий развивает мысль о том, что Эфир и Х. являются теми тезисом и антитезисом, из слияния которых образуется всё бытие: из Эфира - эманации богов, а из бездны Х. возникает вся беспредельность. В окончательной форме эта концепция сформулирована у Гермия Александрийского: монада - Эфир, диада - Х., триада - яйцо. Следовательно, Х. диадичен в орфико-пифагорейском смысле этого слова. Однако исходным пунктом является здесь не диада, а монада, и уже в монаде заключено в свёрнутом виде всё развёртываемое в диаде. Поэтому и неоплатоники представляли Х. как монаду. Прокл говорит об "умопостигаемом Х." как об исходном пункте всех эманаций и как о той конечной точке, к которой возвращаются все эманации.

Учение о совпадении начал и концов в Х. для античного мышления - одна из типичнейших тем. Из этого видно, что Х. действительно есть принцип непрерывного, неразличимого и бесконечного становления, т.е. то, что орфики называли диадой, без чего невозможно существование ни богов, ни мира, ни людей, ни божественно-мировой жизни вообще.

Х получил яркое развитие и в качестве мифологического персонажа, начиная ещё с Гесиода. У орфиков Х. вместе с Эфиром был порождением Хроноса, но сам Хронос рисовался как крылатый дракон с головой быка и льва и с лицом бога, который к тому же именовался ещё и Гераклом. С другой стороны, Х. и Эфир порождали из себя некоего Андрогина, мужеженское начало, являвшееся началом всех вещей, сам же Х. у орфиков трактовался как "страшная бездна".

Отсюда уже очень близко до того нового значения слова "Х.", которое встречается по преимуществу в римской литературе и которое либо очень близко связывает Х. с аидом, либо прямо отождествляет его с ним. Х. есть та бездна, в которой разрушается всё оформленное и превращается в некоторого рода сплошное неразличимое становление, в ту "ужасную бездну", где коренятся только первоначальные истоки жизни, но не сама жизнь. Римляне прибавили к этому ещё и острый субъективизм переживания, какой-то ужасающий аффект и трагический пафос перед этой бесформенной всепоглощающей бездной.

Последним этапом в развитии античного представления о Х. является его неоплатоническое понимание. Поскольку неоплатонизм является позднейшей реставрацией всей древней мифологии, он по необходимости превращал живую и конкретную мифологию в философскую систему абстрактных понятий и по необходимости становился абсолютным идеализмом, в котором главную роль играла теория чистого мышления. Древний образ Х. опять начал играть свою основную роль, но уже как один из организующих принципов чистого мышления.

Х. представляется как величественный, трагический образ космического первоединства, где расплавлено всё бытие, из которого оно появляется и в котором погибает; поэтому Х. есть универсальный принцип сплошного и непрерывного, бесконечного и беспредельного становления. Античный Х. есть предельное разряжение и распыление материи, и потому он - вечная смерть для всего живого. Но он является также и предельным сгущением всякой материи. Он - континуум, лишённый всяких разрывов, всяких пустых промежутков и даже вообще всяких различий. И потому он - принцип и источник всякого становления, вечно творящее живое лоно для всех жизненных оформлений. Античный Х. всемогущ и безлик, он всё оформляет, но сам бесформен. Он - мировое чудовище, сущность которого есть пустота и ничто. Но это такое ничто, которое стало мировым чудовищем, это - бесконечность и нуль одновременно. Все элементы слиты в одно нераздельное целое, в этом и заключается разгадка одного из самых оригинальных образов античного мифологически-философского мышления.

Семира и В.Веташ указывают на связь представлений о Х. с архетипом Нептуна и знака Рыб.

См. также Космос.